Краткая история полиграфа/детектора лжи

Краткая история становления психофизиологического аппаратурного метода «детекции лжи»

Проблема обнаружения лжи существует столько же, сколько существу­ет и сам человек. Ещё в глубокой древности правители народов и их суды прибегали к различным способам уличить лжеца и, тем самым, установить истину. Исторические хроники и литературные памятники свидетельству­ют, что для этих целей были выработаны сложные ритуалы и изощренные ордалии (т.е. "суды божьи").

Например, составленное в XI веке при князе Ярославе Мудром первое собрание гражданских уставов Древней Руси, получившее название "Рус­ской Правды", разрешало применение ордалий в тяжбах между граждана­ми, указывая, что «истец может... требовать, чтобы ответчик оправдал­ся испытанием железа,... а ежели иск стоит полу гривны ... менее, то ис­пытывать водою». Комментируя средневековый свод российских зако­нов, историк Н. М. Карамзин отмечал, что "древние россияне, подобно другим народам, употребляли железо и воду для изобличения преступников - обыкновение безрассудное и жестокое... Обвиняемый брал в голую руку железо раскаленное или вынимал ею кольцо из кипятка, после чего судьям надлежало обвязать и запечатать оную. Ежели через три дня не остава­лось язвы или знака на её коже, то невиновность была доказана. Ум здра­вый ...не могли истребить сего устава языческих времен... Народ думал, что богу легко сделать чудо для спасения невиновного; но хитрость судей пристрастных могла обманывать зрителей и спасать виновных" / 1, с. 144/.

Есть основания полагать, что подобные варварские методы установле­ния истины были распространены не только на Руси, но и в иных государ­ствах средневековой Европы: применение "судов божьих", в частности, было зафиксировано не только в древнерусском, но и в древнегерманском праве. Ордалии имели место также во внеевропейских культурах и сохра­нялись на протяжении веков: в начале нынешнего столетия исследователи отмечали, что «ещё сейчас встречаются ордалии... в Непале и у различных народностей Африки, например, в Сенегалии и в других местах" / 2, С.48/.

Однако история донесла до нас и иные, менее жестокие способы поис­ка истины.

В далекие времена было подмечено, что при допросе человека, совер­шившего преступление, переживаемый им страх перед возможным разоб­лачением сопровождается определенными изменениями в его физиологи­ческих функциях. В частности, в древнем Китае подозреваемый в преступ­лении подвергался, например, испытанию рисом: он должен был набрать в рот горсть сухого риса и выслушать обвинение. Считалось, что если рис оставался во рту сухим (от страха разоблачения приостанавливалось слю­ноотделение), то вина подозреваемого была доказанной. Аналогичным по своей сути являлось испытание, применявшееся в древней Индии, когда «подозреваемому называли нейтральные и критические слова, связанные с деталями преступления. Человек должен был отвечать первым, пришед­шим ему в голову словом и одновременно тихо ударять в гонг. Было отмече­но, что ответ на критическое слово сопровождался более сильным ударом" /З, с. 128/. Упоминания о подобных процедурах встречаются у самых различных народов, живших в разные времена и в разных частях света. Известно, что такие испытания практиковались, например, в сред­невековой Англии и, пережив века, встречались в изолированных культу­рах примитивных племен ещё в середине XX столетия.

Вот как описывает процедуру обнаружения виновного американский этнограф и путешественник Г. Райт, лично присутствовавший в конце 40-х годов при "детекции лжи" в одном из племен Западной Африки.

"...Колдун... указал на несколько человек, стоявших в стороне. Их вы­толкнули в центр круга. Колдун повернулся к вождю и сказал: - Один из этих людей вор. ...Колдун вышел вперед и протянул ближайшему из шести обвиняемых небольшое птичье яйцо. Его скорлупа была столь нежной, что казалась прозрачной. Было ясно, что при малейшем нажиме яйцо будет раздавлено. Колдун приказал подозреваемым передавать яйцо друг другу - кто виновен, тот раздавит его и тем самым изобличит себя. Когда яйцо дошло до пято­го, его лицо вдруг свела гримаса ужаса, и предательский желток потёк между пальцами. Несчастный стоял, вытянув руку, с которой на землю падала скорлупа, и его дрожащие губы бормотали признание" /'4, с .103/.

Анализируя описанную Г. Райтом ситуацию и приведенные выше древнекитайский или древнеиндийский способы определения виновного, нетрудно заметить, что дознаватели прибегали к контролю за динамикой отдельных физиологических процессов (слюноотделение, двигательная ак­тивность рук). При этом требовалось наличие достаточно чувствительных регистраторов физиологических изменений в организме людей при про­хождении ими испытания. Роль таких регистраторов как раз и выполняли горсть риса, специально подобранное яйцо с хрупкой скорлупой, гонг или что-либо иное.

Понятно, что реакция острых психических переживаний человека может проявляться не только в упомянутых двух, но и во многих других физиологических процессах. В 1730 году Даниэль Дефо опубликовал трактат, озаглавленный "Эффективный проект непосредственного предупреждения уличных ограблений и пресечения всяких иных беспорядков по ночам". В этом трактате великий романист обратил внимание на то, что «у вора суще­ствует дрожь (тремор) в крови, которая, если ею заняться, разоблачит его... Некоторые из них настолько закостенели в преступлении, что... даже смело встречают преследователя; но схватите его за запястье и пощупай­те его пульс; и вы обнаружите его виновность" /цит. по 5, с. 681/. И хотя автор знаменитого Робинзона Крузо первым из европейцев предложил применить анализ пульса в целях борьбы с преступностью, сам принцип диагностики по пульсу уже был хорошо известен в кругу образованных людей того времени. В частности, выдающийся итальянский художник эпохи позднего Ренессанса Бенвенутто Челлини, вспоминая в мемуарах своё нежелание в юности заниматься музыкой и тревоги отца по этому поводу, описывал, что "когда он /т.е. отец / беседовал со мной о музыке, держа в руке мой пульс (потому что он имел некоторые познания в медици­не и в латинской науке), то он чувствовал в этом самом пульсе, как только он принимался говорить о музыке, такие великие перебои, что часто пере­пуганный... уходил от меня" /б, с. 48/.

Несмотря на то, что высказанное Д. Дефо предложение содержало пло­дотворную мысль, понадобилось почти полтора века, чтобы она начала приобретать своё материальное воплощение.

В 1877 году, используя плетизмограф (инструмент для измерения кро­венаполнения сосудов и изменений пульса), итальянский физиолог А. Моссо во время одного из экспериментов в клинике наблюдал, как у паци­ентки «...внезапно, без каких-либо видимых причин, возросли пульсации. Это поразило меня, и я спросил женщину, как она себя чувствует; ответ был –“хорошо"... Я тщательно проверил прибор, чтобы убедиться, что всё в по­рядке. Тогда я попросил пациентку рассказать мне, о чем та думала мину­ты две назад. Она ответила, что, рассматривая отсутствующим взором книжную полку, висевшую напротив, остановила свой взгляд на черепе, сто­явшем среди книг, и была напугана ним, так как он (т.е. череп ) напомнил ей о её болезни" /цит. по 7, с. 858-859/.

Проведя серию экспериментов, А. Моссо пришел к мысли о том, что, «если страх является существенные компонентом лжи, то такой страх может быть выделен» / цит. по 7, с. 859 /. Эти идеи повлекли за собой проведение исследований с применением примитивных устройств, направ­ленных на обнаружение скрываемой человеком информации и, практи­чески, ознаменовали рождение новой отрасли науки - психофизиологии.

Не принижая вклада первых исследователей - А. Моссо, Ф. Кисова, В. Вундта и др. - в становление психофизиологии, тем не менее, следует подчеркнуть, что главенствующая роль в развитии прикладного направления этой науки принадлежит не им.

В 1895 году итальянский криминалист доктор медицины Чезаре Ломб-розо опубликовал второе издание своей книги "Преступный человек" ("L'Homme Criminel"), в которой был изложен первый опыт практического применения психофизиологического метода "детекции лжи" для выявле­ния лиц, совершивших преступления. В книге описан случай, когда кри­миналист, используя примитивный лабораторный прибор - гидросфигмог­раф, во время проверки подозреваемого не обнаружил заметных измене­ний в артериальном давлении при вопросах об ограблении, но было отме­чено падение давления на 14 mmHg, когда речь зашла о хищении паспор­тов. Опираясь на эти данные, Ч. Ломброзо, как выяснилось позднее, пра­вильно установил, что подозреваемый непричастен к ограблению, в ходе которого было похищено 20 000 франков, но виновен в краже паспортов и прочих документов. Позднее, в 1902 году, участвуя в расследовании убий­ства шестилетней девочки, в котором подозревался некий Тосетти, Ч.Ломброзо "применил плетизмограф и обнаружил незначительные изменения в пульсе, когда Тосетти делал в уме математические вычисления; однако, когда ему предъявлялись изображения израненных детей, регистрируемая запись пульса не показала никаких внезапных изменений, в том числе - и на фотографию убитой девочки. Результаты последующего расследования убе­дительно доказали, что Тосетти был невиновен в этом преступлении" / цит. по 7, с. 863 /. Интересно отметить, что оба приведенных примера, заимствованных из практики Ч.Ломброзо, наглядно продемонстрировали весьма важный факт: контроль физиологических реакций человека может вести не только к выявлению скрываемой им информации, но и, что не менее важно, способствовать установлению непричастности подозревае­мого к расследуемому преступлению.

В первые годы XX века аппаратурный метод "детекции лжи" привлёк определенное внимание некоторых ученых в различных странах, однако выполненные Ч.Ломброзо первые опыты прикладного применения этого метода на протяжении двух десятилетий оставались уникальными и не на­ходили последователей. Метод погрузился в "инкубационный период" ла­бораторных изысканий.

Среди ученых того времени особо следует отметить американского пси­холога и юриста Вильяма Марстона, который в 1913 году начал планомер­ные научные исследования аппаратурного метода "детекции лжи". В годы первой мировой войны, когда борьба с немецкими шпионами приобрела особую остроту, Национальный исследовательский комитет США сфор­мировал группу психологов (в её состав был включен В. Марстон), кото­рой было поручено оценить возможности известных методов "детекции лжи" для решения контрразведывательных задач.

Проведя соответствующие исследования, указанная группа пришла к выводу, что наиболее эффективным из существовавших в тот период мето­дов является так называемый "тест выявления лжи при помощи артери­ального давления" ("blood pressure deception test"), разработанный В. Марстоном в Гарвардской психологической лаборатории. Результативность этого теста достигала 97 %.

Члены психологической группы предложили контрразведке взять на вооружение "тест выявления лжи при помощи артериального давления" и рекомендовали назначить В. Марстона "специальным агентом" министер­ства обороны по применению этого теста в контрразведывательных целях. К внедрению психофизиологического метода "детекции лжи" в практику подталкивала сама жизнь.

Шел четвертый год первой мировой войны. Агентура кайзеровской Германии, наводнившая США, проводила диверсии на заводах, в армии, на флоте, добывала военную и политическую информацию. В 1917 году у одного из американских генералов из сейфа был похищен важный секрет­ный документ. В круг подозреваемых попало около 70 человек, и перед В. Марстоном была поставлена задача - обнаружить похитителя. В итоге про­веденной работы из числа подозреваемых был выделен человек, который, по мнению проверявших, был именно тем, кого разыскивали. Сделанный вывод оказался точным: взятый под плотное наблюдение, этот человек вскоре был задержан по дороге из Вашингтона в Нью-Йорк в момент пе­редачи секретного документа немецкому агенту.

Практика подтвердила эффективность "blood pressure deception "-теста, но активные военные действия на полях первой мировой войны вскоре прекратились, и В. Марстон не получил ожидавшегося назначения.

Несмотря на безразличие министерства обороны, оставившего на дол­гие годы без внимания "инструментальный метод обнаружения лжи", он тем не менее постепенно начал входить в практику раскрытия и расследо­вания преступлений. В начале 20-х годов в стране появляется несколько энтузиастов, деяельность которых сыграла определяющую роль в даль­нейшей истории развития проверок на полиграфе.

Помимо В. Марстона, активно работавшего в данной области и в 1923 г. впервые представившего в суде результаты проверки на полиграфе в каче­стве доказательств, значительный вклад во внедрение психофизиологичес­кого метода "детекции лжи" в практику раскрытия преступлений внес офи­цер калифорнийской полиции Дж. Ларсон: ознакомившись с разработан­ным В.Марстоном "blood pressure deception"' тестом, он с 1921 года стал применять этот метод в деятельности возглавляемого им полицейского управления. Будучи творческой личностью, Дж. Ларсон разработал первый портативный прообраз современного полиграфа: созданное им устройство обеспечивало непрерывную одновременную регистрацию кровяного давле­ния, пульса и дыхания. С помощью этого аппарата было проведено большое количество проверок лиц, подозревавшихся в уголовных преступлениях, и была зафиксирована высокая точность результатов испытаний /10/.

Полиция Калифорнии активно применяла аппаратурный метод "детек­ции лжи" в своей работе. К 1932 году (т.е. примерно за десять лет эксплу­атации) метод был применен в 1928 случаях при розыске тел жертв. Про­верки на "детекторе лжи" постепенно стали применяться полицейскими подразделениями ряда штатов США. В 1935 г. на "детектор лжи" обратило внимание Федеральное бюро расследований /ФБР/ США, которое в 1938 году впервые (после В. Марстона) применило полиграф при расследова­нии дела о шпионаже.

В те же 20-е годы под руководством Дж. Ларсона начал свою деятель­ность Леонард Килер, который сыграл решающую роль в развертывании психофизиологического метода "детекции лжи" в США. Он сконструи­ровал первый полиграф - "детектор лжи" специально предназначенный для выявления у человека скрываемой информации (1933 г.), разрабо­тал первую методику проверки с помощью "детектора лжи" (1935 г.), ос­новал первую фирму для серийного выпуска этих приборов и первую школу по подготовке специалистов в данной области / 11 /. Именно Л. Килеру принадлежит приоритет внедрения полиграфа в систему отбора кадров и профилактику правонарушений в сфере бизнеса.

К концу 30-х годов в США три фирмы наладили серийный выпуск "детекторов лжи", около сотни полицейских подразделений в двадцати восьми штатах страны активно использовали эти приборы в своей работе, а десятки банков и коммерческих фирм северных штатов внедрили поли­граф для проверки персонала при найме на работу и в ходе служебных разбирательств.

С началом Второй мировой войны Американское психологическое об­щество предпринимает специальное исследование для оценки надежности применения проверок на полиграфе в интересах государства. Проведя тща­тельный анализ достигнутого на тот момент уровня развития "технологии" проверок на полиграфе и практики применения этого метода в правоохра­нительных целях и в бизнесе, исследовательский комитет констатировал, что "методы детекции лжи разработаны в достаточной мере, существу­ют необходимые технические средства и имеется в наличии определенное число хорошо подготовленных специалистов. Из перечисленных трех фак­торов наиболее важным является человеческий, так как именно от него зависит успех или неуспех усилий по детекции лжи. При наличии компетен­тного специалиста результаты проверок на полиграфе оказываются весьма полезными. Когда такие специалисты отсутствуют, применение метода и аппаратуры не должно осуществляться" / цит. по 39, с. 23 /. В итоге применению этого метода в интересах государственных органов США был дан "зеленый свет", и в начале 40-х годов он стал применяться в целях защиты государственной тайны. "Детектор лжи" был применен для про­верки персонала, работавшего над созданием атомной бомбы в исследова­тельском центре Оук-Ридж. Эти проверки на полиграфе выполняли (по контракту) специалисты одной из частных фирм.

В годы Второй мировой войны американская армия уже располагала группой полиграфологов. В конце войны перед армейскими полиграфоло­гами была поставлена важная задача по проверке 274 немецких военноп­ленных, выдвигавшихся на высшие полицейские должности в послевоен­ной Германии. Команда из семи опытных полиграфологов при проверке устанавливала принадлежность к нацистской или коммунистической партии, участие в саботаже или диверсиях, службу в СС или гестапо, совершение серьёзных преступлений и проч.

Результаты показали, что 156 человек (57 %) пригодны к выдвижению на руководящие посты. Относительно восьми проверявшихся (3 %) мне­ния специалистов разошлись, а остальные 110 кандидатур (40 %) было рекомендовано отклонить. Из числа последних были выявлены и созна­лись в принадлежности к нацистской партии, СС или гестапо - 27 человек (в том числе и казначей этой партии середины 30-х годов), в принадлежно­сти к германской компартии - три человека и т.д.

Результативность проверок на "детекторе лжи" не осталась незамечен­ной, и этот метод стал активно внедряться в деятельность силовых струк­тур США. Созданное в 1947 году Центральное разведывательное управление /ЦРУ/ США стало использовать полиграф в ходе своих спе­циальных операций, а также при отборе кадров. К концу 40-х годов про­верке на "детекторе лжи" подвергались все без исключения лица, посту­павшие на службу в ЦРУ. С 1948 года американская армия начала гото­вить кадры полиграфологов в открывшемся в том же году Институте Л. Килера (г. Чикаго) - единственном в стране учебном заведении данного профиля.

В 50-е годы начинается первая волна широкого внедрения метода проверок на полиграфе. Не совершенство правового регулирования проверок на полиграфе министерством обороны, полицией и частным сектором и обусловленные этим (особенно в сфере бизнеса) злоупотребления данным методом вызвали озабоченность Конгресса США, который провел в 1963 году специальные слушания по данному вопросу и создал Межведомственную комиссию для изучения практики применения полиграфа в государственных органах. Сделанные МК выводы породили парадоксальную ситуацию: «ненадежный» полиграф запрещалось использовать везде, кроме наиболее важных, «секретоносных» учреждений государства.

Однако в начале 70-х годов в США начинается бум по использованию проверок на полиграфе, который привел к созданию в этой области достаточно мощной индустрии. В начале 80-х годов в стране насчитывалось 6000 полиграфологов, функционировало около 30 школ по подготовке специалистов и осуществлялось более 2 млн. проверок на полиграфе различного целевого назначения.

В большинстве штатов США существовали свои законы, регламентирующие применение полиграфа на региональном уровне – от возможности использования результатов в качестве доказательств в суде до полного запрета применения полиграфа в тех или иных сферах деятельности общества.

Конгресс США, желая глубже вникнуть в сущность и прикладные возможности полиграфа, поручил своему экспертному Управлению по оценке технологий (УОТ) провести анализ сложившейся практики, научной обоснованности и надежности испытаний на «детекторе лжи». В конце 1983года был опубликован меморандум «Научная валидность тестирования на полиграфе. Обзор исследований и их оценка». В итоговом заключении меморандума был сделан вывод о том, что «основной причиной, почему дебаты вокруг достоверности полиграфа приводят к противоречивым заключениям, является то, что достоверность такой сложной процедуры очень трудно установить, и она может изменяться в широких пределах в различных условиях. Точность, достигнутая при одних условиях или в одном исследовании, не может распространяться на иные ситуации или другие группы проверяемых лиц. Трудно также организовать и провести научные исследования по тематике полиграфа в жестко контролируемых условиях. Фокусом, центральной проблемой технического меморандума УОТ является вопрос не о том, полезен ли полиграф, а о том, есть ли научное обоснование для его использования. УОТ пришел к заключению, что доказательства достоверности проверок на полиграфе в приложении к уголовным расследованиям существуют». По данным министерства обороны США, крупнейшего пользователя полиграфа в правоохранительных и следственных целях, "число достоверно известных ошибок в испытаниях на полиграфе при проверке подозреваемых по уголов­ным делам составляет менее 1 % от общего количества выполненных ис­пытаний" /1, с.63/. В целом, благодаря полиграфу, раскрываемость уго­ловных преступлений в армии США возросла в 1983 году до 64,7 %, тогда как в среднем по стране эта цифра составляла в том же году 19,5 %. По результатам таких проверок были сняты необоснованные подозрения с тысяч американских военнослужащих.

После многолетних дебатов был сделан второй важный шаг в области применения полиграфа в стране: в 1988 году вступил в силу «Закон о защите служащих от полиграфа» ( далее – Закон ЕРРА), который строго определил «технологию» использования полиграфа в государственной и коммерческих сферах. В целом можно констатировать, что к концу 90-х годов США стали признанным мировым лидером в данной области и выполняют ежегодно не менее миллиона проверок на полиграфе, т.е. больше, чем все остальные страны мира вместе взятые.

Заметное развитие аппаратурного психофизиологического метода "де­текции лжи" в США не осталось без внимания, и в 20-е годы интерес к выявлению у человека скрываемой им информации с помощью лабора­торных приборов появляется сразу в нескольких странах.

В частности, в СССР психолог Александр Романович Лурия (позднее -академик АПН СССР) усовершенствовал весьма популярный в экспери­ментальной психологии тех лет ассоциативный метод и, работая в специ­альной лаборатории при Московской губернской прокуратуре, применил разработанный метод для выявления скрываемой информации у лиц, со­вершивших тяжкие преступления.

Несмотря на то, что в своих работах А.Р.Лурия пошел от­личным от американских исследователей путём, его идеи оказали заметное влияние на современную методологию испытаний на по­лиграфе. Он, в частности, сформулировал генеральный принцип психофизиологических способов выявления у человека скрываемой им информации: согласно этому принципу, "единственная возмож­ность изучить механику внутренних "скрытых" процессов сводится к тому, чтобы соединить эти скрытые процессы с каким-нибудь одновременно протекающим рядом доступных для непосредственного наблюдения процессов.., в которых внутренние закономерности и соотношения находили бы своё отражение" / 12, с. 231 /.

Оценивая разрабатываемый им метод, Лурия был уверен, что от него (метода) можно "со временем ждать большой практической пользы". Но в то же время ученый подчеркивал: "лучше ещё несколько лет серьёзной, вдумчивой лабораторной работы, чем один неосторожный и преждевременный шаг, один неспелый вывод, который может скомпрометировать это серьёзное дело" / 11 /.

Невзирая на достигнутые обнадеживающие результаты, исследовательские работы в данном направлении вскоре были прекращены. Генеральный прокурор А.Я.Вышинский, выступая по проблеме доказательств в советском уголовном процессе, обрушился с резкой критикой в адрес данного метода. Т.о., негативное отношение к проверкам на полиграфе, сформировавшееся в предвоенные годы, не основывалось на каких-либо научных данных и было обусловлено всецело идеологическими мотивами.

В послевоенное время редко появляющиеся работы из-за рубежа по вопросам полиграфа, также вызывали резкий негативизм. Последовавшее в начале 50-х годов резкое увеличение проверок на "детекторе лжи" в США не привлекло внимание советской криминалистической или психологической науки. И только в 60-х годах начинает формироваться иная позиция в отношении испытаний на данном приборе, призывавшая правоведов, юристов, криминалистов, психологов, прекратить голословно и бездоказательно объявлять данный метод антинаучным и реакционным.

Первым, после Лурии, соприкоснувшимся с этой идеей был академик П.В.Симонов, занимавшийся в начале 70-х годов информационной теорией эмоций. Ученый констатировал, что "эффективность современных способов выявления эмоционально-значимых объектов не вызывает сомнений. Подобно медицинской экспертизе и следственному эксперименту, эти способы могут явиться вспомогательным приемом расследования, ускорить его и тем самым содействовать решению главной задачи правосудия: исключению безнаказанности правонарушений".

К сожалению, работы Симонова, Воронина, Злобина, Яни в начале 70-х годов в очередной раз подверглись яростным нападкам со стороны тех же оппонентов, которые критиковали данный метод еще в довоенное время. И проблема испытаний на полиграфе исчезла со страниц отечественной печати еще на 10 лет.

В целом, "проблема полиграфа" в нашей стране прошла тот же мучительный путь, что кибернетика и генетика. Отсутствие достоверной научной информации о данном методе неизбежно привело к извращенному представлению о сущности испытаний на полиграфе и их реальных возможностях.

Существенно изменилось положение в этом вопросе в 90-е годы. В марте 1993 года Генеральная прокуратура и Министерство юстиции России открыли путь применению психофизиологического метода "Детекция лжи" в деятельности федеральных органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

В Германии психиатр Отто Ловенштейн для "детекции лжи" разрабо­тал инструмент, который регистрировал движения сидящего человека и его дыхание.

Однако при всей перспективности перечисленных выше работ они ос­тались лишь лабораторными экспериментами, не получившими реального выхода в правоохранительную практику.

Во второй половине 30-х годов созданные в США "детекторы лжи" и технология их применения впервые начинают экспортироваться за рубеж.

В Польше полиграф появляется в 1936 году, его приобретает варшавс­кий Институт психогигиены. И хотя исследователи проявили интерес к применению полиграфа в следственной работе (о чем свидетельствует одна из публикаций, появившаяся в печати в 1939 г.), начавшаяся война ото­двигает внедрение полиграфа в Польше на четверть века.

В начале 40-х годов полиграф появляется в Китае, для которого США в 1943 году подготовили несколько специалистов. После окончания гражданской войны в Китае специалисты по работе с полиграфом и сами при­боры были вывезены на Тайвань.

Япония, в отличие от Китая, самостоятельно проводила начатые в 20-е годы исследования аппаратурного метода "детекции лжи". Психологи Акамацу и Тогава изучали диагностические возможности изменений элек­трических свойств кожи (так называемый кожно-гальванический рефлекс), и эти работы увенчались успехом. В 1937 году японские ученые сообщили о создании своего "детектора лжи" - психогальванометра. Любопытно от­метить, что подобно США, первое применение японского "детектора лжи" произошло в конце 30-х годов при расследовании дела о шпионаже. В годы Второй мировой войны одна из фирм стала серийно выпускать пси­хогальванометры для целей "детекции лжи", которыми (уже в послевоен­ные годы) были оснащены подразделения японской полиции / 12 /.

Индия впервые проявила интерес к проверкам на "детекторе лжи" в 1948 году в связи с убийством Махатмы Ганди. Прошедший шестинедель­ную подготовку в США офицер индийской полиции использовал поли­граф для сужения круга лиц, подозревавшихся в причастности к заговору. После нескольких случаев использования в ходе расследований примене­ние полиграфа было приостановлено вплоть до начала 70-х годов.

Страны Европы на протяжении десятилетий относились негативно к внедрению полиграфа в деятельность своих правоохранительных органов. Однако ко второй половине 90-х годов наметилась тенденция распространения полиграфа «в странах Западной и Северной Европы, которые традиционно отвергали возможность его использования. Этими странами являются Швейцария, Германия, Нидерланды, Швеция, Норвегия».

Выполненный обзор истории развития и распро­странения применения полиграфа за рубежом и в России в целях профи­лактики, раскрытия и расследования преступлений позволяет сделать ряд выводов.

- Психофизиологический метод "детекции лжи" получил достаточно широкое распространение и в той или иной мере используется более чем в шестидесяти странах мира. Число стран-пользователей будет увеличи­ваться. Ведущим в мире пользователем полиграфа являются США, дея­тельность которых в данной области оказала значительное влияние на фор­мирование методических, технических и правовых основ прикладного при­менения ОИП.

- Определенный негативизм в отношении проверок на полиграфе на протяжении многих десятилетий существовал в ряде развитых стран За­падной и Центральной Европы. Он был обусловлен национально-культур­ными традициями, социально-психологическими и правовыми установка­ми, сформировавшимися в этих странах, и не зависел от научной обосно­ванности метода ОИП. В последние годы в указанных странах происходит положительное изменение позиций в отношении прикладного примене­ния метода ОИП.

- Несмотря на растущее число стран-пользователей метода ОИП, нельзя признать, что процесс внедрения проверок на полиграфе идет легко и бес­проблемно. Во многих странах число полиграфологов не превышает одно­го-двух десятков человек, а сам метод ещё не нашел должной социальной и правовой ниши в жизни этих государств.

- История психофизиологического метода "детекции лжи" в России прошла ряд этапов.

На смену быстротечному первому этапу зарождения этого метода, за­вершившемуся к началу 30-х годов, пришел длительный, исчисляемый де­сятилетиями второй этап - этап резко негативного отношения к полиграфу.

На рубеже 60-70-х годов начался третий этап истории метода "детекции лжи" - этап не афишируемого в средствах массовой информации, серьёз­ного изучения естественно-научной природы и прикладных возможностей использования полиграфа. Этот этап завершился убедительным подтверж­дением эффективности проверок на полиграфе при решении прикладных задач по обеспечению государственной безопасности.

Четвертый этап истории полиграфа в России - легализация опросов с использованием полиграфа - начинается в 90-е годы, когда проверки с помощью этого прибора "вышли из подполья" и официально получили "право гражданства" в рамках Закона об ОРД.

Оценивая события последних лет, можно сделать предположение, что история полиграфа в России вступает в свой следующий этап широко­го признания и внедрения метода ОИП в различные сферы деятельности государства и общества.

- Сохранившиеся в России - после многих десятилетий шельмования полиграфа - настороженность и инерция негативного отношения к ОИП являются неизбежными и, возможно, сохранятся ещё достаточно долго, так как происходит естественный процесс адаптации общества к внедре­нию нового и (в отсутствие должной разъяснительной работы ученых, спе­циалистов и средств массовой информации) для многих непонятного ме­тода.